"ПОИСК ИДЕНТИЧНОСТИ"

Голландский архитектор Рэм КООЛХААС считается одним из самых интересных архитекторов современности. Он — автор множества зданий, среди них такие, как Голландское посольство в Берлине или Концертхолл в Порто. Все его постройки отличаются своеобразными формами и изысканными внутренними пространствами. Коолхаас не только практик, но и теоретик современной архитектуры. Лучшее тому свидетельство — его книга «Контент», опубликованная недавно немецким издательством «Ташен-Ферлаг». У архитектора есть свои бюро в Роттердаме, Нью-Йорке и Пекине. Недавно архитектор решил заняться политикой. Корреспондент журнала «Штерн» расспросил его об этом.

 

- Господин Коолхаас, вы решили заняться политикой. Вам недостаточно работы архитектора?

 

- Если я могу принести пользу, почему бы мне этого не сделать? Существует множество нерешенных вопросов, и политики просят о помощи. Я хочу помочь им не один, а вместе со своими Архитектурным бюро ОМА и исследовательским бюро AMO.

 

- Если вы социалист, зачем проектировать магазины для модельера Прада и других фирм?

 

- А как вы себе представляете социалиста? Я рад, что одним из заказчиков стала фирма «Прада», которая развивает современную культуру. Мне нравится мода, она создает особый, утонченный мир.

 

- Что связывает архитектуру с политикой?

 

- На все основные архитектурные постройки прошлого столетия сильно влияли политические системы. Вспомните советскую систему с ее конструктивизмом и сталинским стилем постройки в Веймаре, строительство во времена Муссолини и, конечно, нацизм с колоссальными сооружениями Альберта Шпеера.

 

- А что происходит сейчас?

 

- Архитектура подчиняется условиям рынка. Рынок заменил идеологию. Архитектура превратилась в своеобразный спектакль. Здание должно пользоваться успехом и имеет значение только как символ.

 

- Учитываются ли в архитектурных проектах какие?то национальные особенности?

 

- Всегда есть две возможности: либо заниматься среднестатистической архитектурой и строить повсюду одно и то же, либо связывать проект с особенностями страны, где он будет возведен. Мы всегда выбираем вторую возможность. К примеру, наш телевизионный центр CCTV в Китае невозможно представить в каком?то другом месте.

 

- Проектируя его, вы знали о политической ситуации в этой стране?

 

- Конечно, знал. Да, я строил телевизионный центр, а не больницы и не детские сады, но что в этом дурного? Телевидение часто помогает развитию страны. Прежде чем мы начинаем работу над проектом, мы внимательно изучаем экономическое положение в стране. Уже больше десяти лет я изучаю, в каком направлении развивается Китай. Думаю, что жизнь в этой стране со временем станет гораздо лучше.

 

- Вы считаете, что архитекторы могут изменить мир?

 

- Наверное, никто не может этого сделать. Но я довольно старомоден в своих взглядах и пытаюсь сделать это.

 

- Социологи считают, что в беспорядках во французских пригородах виноваты архитекторы, построившие там неудачные дома…

 

- Архитекторы здесь ни при чем. Мне кажется, виноваты политики, не обращавшие внимания на развитие этих районов.

 

- Раньше вы занимались литературой. С чем бы вы сравнили архитектуру: с рассказом, романом или со стихотворением?

 

- Я писал сценарии ранних фильмов Руссо Мейера. В рукописи нужно было связывать друг с другом разные эпизоды и создавать внутреннее напряжение, например с помощью монтажа. В архитектуре происходит то же самое. В ней тоже нужен последовательный монтаж разных пространственных эпизодов.

 

- В 1974 году вы написали для Мейера сценарий «Голливудская башня». Почему он так и не снял по нему фильм?

 

- В тот момент я находился под сильным влиянием Фасбиндера. Прочитав мой сценарий, Мейер решил, что ему не подойдет этот материал.

 

- В архитектуре такого не бывает?

 

- К сожалению, бывает. В начале 90?х меня и другие известные архитектурные бюро, такие, как бюро Петера Эйзенмана и Жана Ноэля, пригласили принять участие в проектировании Диснейленда около Парижа. И там выяснилось, что одни и те же здания предложили строить разным архитекторам. Это было очень неприятно. После того как мы представили наши проекты, тогдашний босс компании «Дисней» Айзнер устроил совещания со своими главными архитекторами из Америки. Они сказали шефу: «Михаэль, мы считаем, что европейцы исказили идею Диснея».

 

- В Германии любая попытка реконструкции или новостройки обычно вызывает огромные споры. Как вы считаете, правильно было сносить Дворец Республики и на его месте возводить реконструированный замок Гогенцоллеров?

 

- Дворец Республики был художественным произведением, узнаваемым артефактом ушедшей политической системы. Мне кажется, что Берлин должен быть архитектурной коллекцией, собранием зданий, построенных разными режимами. По?моему, стирать с лица земли такие выразительные здания — это культурное преступление.

 

- Но дворец был безобразен.

 

- Безобразие тоже имеет право на существования. Та эпоха сильно повлияла на жизнь нашего общества. Это отразилось во всем: в машинах, мебели, облике женщин. Надо быть честными и сказать себе: это здание настолько безобразно, что стало символом определенного времени, и поэтому надо его сохранить.

 

- Но разве архитекторы не должны быть певцами прекрасного?

 

- В первую очередь я обращаю внимание не на красоту. По?моему, соразмерность конструкций гораздо важнее.

 

- Какие здания вы считаете самыми прекрасными в мире?

 

- Те же, что и другие люди. Например, Пантеон в Риме. Хотя обычно, если журналисты спрашивают о том, что нравится, то получают скучные ответы. Но стоит заговорить о том, что не нравится, разговор сразу становится интереснее.

 

- Какое архитектурное сооружение принесло человечеству больше всего неприятностей?

 

- Таких сооружений довольно много. Это связано и с непрофессиональностью архитектора, и с его опасными для человечества намерениями.

 

- Есть ли среди них красивые здания?

 

- Конечно. Например, Колизей в Риме. Великолепное здание с ужасным прошлым.

 

- Вы родились в 1944 году в Роттердаме, в то время город был почти полностью разрушен.

 

- Разрушен был только центр. Нам повезло: мы жили в современном стеклянном доме на окраине города. Зима 1944 — 1945 годов была очень холодной, но солнечной. В квартире не было обогревательных приборов, но родители все время выносили меня на балкон. Я загорел до черноты и благополучно пережил эту зиму. Сейчас Роттердам — один из центров современной европейской архитектуры.

 

- Говорят, что, если бы архитекторам пришлось жить в выстроенных ими зданиях, города выглядели бы сегодня лучше. Где вы живете?

 

- В Лондоне. В викторианском доме с благоустроенными квартирами.

 

- В Берлине решили сохранить исторический центр города. Как будут выглядеть города в будущем? Нужны ли вообще такие исторические центры?

 

- Противопоставление центра и пригородов кажется мне устаревшим.

 

- Сейчас население пригородов стало возвращаться в города.

 

- Это неплохо. Знаете, жители пригородов гордятся тем, что живут ближе к природе, у них чище воздух, нет шума и пыли. Но им очень скучно живется. А центры городов пустеют.

 

- Демографы говорят, что к 2050 году население Земли будет уменьшаться. Что делать архитекторам?

 

- Мы обсуждали этот вопрос с немецким архитектором Освальдом Матиасом Унгерсом. Придется планировать упадок городов, как будто это новое строительство. Например, в Берлине построено очень много домов, но многие из них пусты.

 

- Вы извлекли из этого какой?нибудь урок?

 

- Сейчас я работаю над проектом расширения Эрмитажа в Санкт-Петербурге. Мы используем для этого только существующие старые здания и не будем строить ничего нового. Неплохая задача для архитектора…

 

- Хотите ли вы построить еще какое?нибудь здание?

 

- Нет, прелесть моей профессии в том, что все происходит спонтанно. Если бы мне пришлось выбирать себе заказы, я бы не смог этого сделать. Я должен строить то, что мне предложили.

 

Журнал «Штерн»

 

Дизайн загородного дома

Дизайн квартир

Дизайн магазинов

Дизайн кафе

Дизайн офисов

Дизайн spa и салонов

Дизайн гостиниц

Интервью с голландским архитектором